Легок черт на помине, черт стучится:
– Отпирай, Иваныч, я пришел!
А на старике лица нет, двинуться не может.
Пошла старуха, отперла дверь, впустила черта.
– Здорово! – так хвостом и виляет, – я за душой, Иваныч!
– Нет, ты и мою бери, – наступает старуха, – столько лет вместе жили, так не годится.
– А на кой мне твоя, бабья, я за ним пришел! Да много ль возьмешь за свою? – сам так и юлит: ему, черту, чем больше душ, тем лучше.
– Денег я не возьму, а справь ты мне три задачи: справишь – тебе обе души, не справишь – иди от нас подобру-поздорову.
– Еще чего! – подскочил черт: черт все может, ему на бабу стало обидно.
Ударили по рукам: справит черт три задачи – возьмет душу старика да и бабью даром в придачу, а не справит – ни одной не получит.
А старик ни жив, ни мертв: страшно ему за себя, страшно и за старуху, как бы старуха перед чертом не сплоховала.
Стала старуха посреди избы, да как чихнет:
– На́, – говорит, – има́й!
Черт ловит, ловил-ловил, не может нигде поймать.
– Ну, вот и не справил задачу, а еще черт! – подзадоривает старуха.
Бесится черт: черт все может, ему на бабу обидно.
Выдернула старуха из-под повойника волосинку.
– На тебе, выпрями волос!
Черт за волос, крутил, вертел, и вертел, и меж ладонями катал, выпрямить не может, да и разорвал.
– А еще черт! Ничего-то ты не можешь, – знай себе, дразнит старуха.
Пуще бесится черт: черт все может, ему на бабу страсть обидно.
– Вот у меня родимое пятно, – показывает черту ста-